Екатерина II. Приход к власти

Заговор Екатерины

Историк В.О. Ключевский писал о кратком правлении Петро III: «Прусский вестовщик до воцарения, пересылавший Фридриху II в Семилетнюю войну сведения о русской армии, Петр на русском престоле стал верноподданным прусским министром. Перед возмущенным чувством оскорбленного национального достоинства опять восстал ненавистный призрак второй бироновщины, и это чувство подогревалось еще боязнью, что русская гвардия будет раскассирована по армейским полкам, чем ей грозил уже Бирон. К тому же все общество чувствовало в действиях правительства шатость и каприз, отсутствие единства мысли и определенного направления. Всем было очевидно расстройство правительственного механизма. Все это вызвало дружный ропот, который из высших сфер переливался вниз и становился всенародным. Языки развязались, как бы не чувствуя страха полицейского; на улицах открыто и громко выражали недовольство, без всякого опасения порицая государя. Ропот незаметно сложился в военный заговор, а заговор повел к новому перевороту».

Супругу Петра III Екатерину Алексеевну окружали преданные ей лично люди. Фаворит Екатерины Григорий Орлов и его братья гвардейские встали во главе заговора в пользу императрицы. Заговорщики клялись, что выведут 10 000 гвардейских солдат при 40 офицерах.

Гвардия по-прежнему играла большую роль. В ней служили и недавние дворяне, и аристократы. Никаких других «объединений» российского дворянства не существовало. Гвардия стала политической школой дворянства, его силой в столице, она могла влиять на самодержцев, «поправляя» их курс путем переворотов. Многие сановники из политической элиты России были осведомлены о намерении части гвардейцев возвести на престол Екатерину. Знали о заговоре начальник полиции Корф, генерал-прокурор Глебов, украинский гетман Разумовский, воспитатель сына Екатерины и Петра III - Павла - Панин. Однако они не предупредили Петра III об опасности и охотно признали в Екатерине II новую императрицу России.

Дворцовый переворот

Заговорщики начали решительные действия 28 июня 1762, когда стало известно об аресте их единомышленника преображенца Пассека. Ранним утром Екатерина с Алексеем Орловым явились в казарму гвардейского Измайловского полка. Екатерина была одета в гвардейский мундир елизаветинской поры. Она призывала солдат защитить ее и наследника престола Павла. Измайловцы радостно поддержали ее.  Потом были приведены к присяге преображенцы, семеновцы, конногвардейцы и гвардейские артиллеристы. Во главе Гвардии Екатерина прошествовала к Зимнему дворцу. Там ей присягнули Синод и Сенат. Адмирал Талызин склонил на сторону Екатерины Кронштадт. Тем временем Петр III находился в Ораниенбауме. Фельдмаршал Миних, только вернувшийся из сибирской ссылки, советовал императору бежать в Померанию (южное побережье Балтийского моря), где стояла часть российских войск. Но Петр III метался по Ораниенбауму, затем поплыл в Кронштадт. Моряки встретили императора выстрелом из пушки и предупредили, что следующий залп разнесет его баркас. Петр III вернулся в Ораниенбаум и в полдень 29 июня 1762 г. подписал отречение в пользу Екатерины II. Себе он молил оставить лишь фаворитку Елизавету Воронцову, скрипку и мопса. Императрица не склонна была выполнять даже эти просьбы мужа.

Экс-императора отправили в Ропшу, а 6 июля Екатерина II получила записку Алексея Орлова, написанную явно пьяной рукой. Невнятный текст был между тем ясен: в потасовке, затеянной, якобы самим Петром III, его «нечаянно» убили. Вслед за торжественным манифестом 6 июля по церквам читали другой, от 7 июля, печальный, извещавший о смерти впавшего в прежестокую колику (так в XVIII веке называли резкое повышение кровяного давления) бывшего императора и приглашавший молиться «без злопамятствия» о спасении души почившего. Его привезли прямо в Александро-Невскую лавру и там скромно похоронили рядом с бывшей правительницей Анной Леопольдовной. 

Так начался «золотой век» Екатерины II. В.О. Ключевский указывал: «Читая манифест 6 июля, чувствуем, что стоим на каком-то важном переломе русской жизни. Он сулил нечто новое или дотоле не удававшееся, именно закономерное государство. <…> После Петра дворянство во всем своем составе через гвардию делает случайные правительства, освобождается от обязательной службы и с новыми правами становится господствующим сословием, держащим в своих руках и управление и народное хозяйство. Так формировалось это сословие из века в век, перелицовываясь по нуждам государства и по воспринимаемым попутно влияниям. К моменту воцарения Екатерины II оно составило народ в политическом смысле слова, и при его содействии дворцовое государство преемников Петра Первого получило вид государства сословно-дворянского. Правовое народное государство было еще впереди и неблизко».

«Сам не знаю, как эта беда случилась»

«Матушка милосердная Государыня! Как мне изъяснить, описать, что случилось. Не поверишь верному своему рабу, но как перед Богом скажу истину. Матушка, готов иттить на смерть. Но сам не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь. Матушка, его нет на свете. Но никто сего не думал, и как нам задумать поднять руки на Государя - но, Государыня, свершилась беда, мы были пьяны, и он тоже, он заспорил за столом с князь Федором, не успели мы разнять, а его уж и не стало, сами не помним, что делали, но все до единого виноваты - достойны казни, помилуй меня хоть для брата; повинную тебе принес и разыскивать нечего - прости или прикажи скорее окончить, свет не мил, прогневили тебя и погубили души навек!»

Письмо это, написанное 6 июля 1762 года, не просто секретный - сверхсекретный государственный документ! Императрице Екатерине II сообщают об убийстве ее мужа, Петра III. Записку эту, кажется, видели в подлиннике (не считая ее автора) только три человека, в том числе два царя. Второй - самолично кинул записку в огонь... И все-таки эти страшные строки не исчезли: мы знаем не только их текст, но и то, что они были писаны на листе бумаги «сером и нечистом», знаем, кто писал, хотя подписи не было; знаем, когда писал. Рукописи действительно не горят...»