Битва при Зенте в 1697 году в ходе Великой турецкой войны

Насыщенный событиями день 11 сентября 1697 года подходил к концу. Султан Мустафа II мог лишь в бессилии наблюдать, как в закатных осенних сумерках на правом берегу реки Тисы гибнет лучшая часть его армии.

Было что-то зловещее в этом сентябрьском закате. Вместе с ним уходила эпоха блистательных побед и завоеваний, силы и величия, гордости и славы. Растворялись в темноте надвигающейся балканской ночи надежды переломить ход трудной и длительной войны с неверными, которую те потом назовут Великой турецкой. Все пошло прахом, как и желание Мустафы II явить миру в своем лице нового Мехмеда Завоевателя или Сулеймана Великолепного.

Имперские войска принца Евгения Савойского завершали столь успешно начатое дело у мало кому известного местечка Зента. Потери османской армии исчислялись многими тысячами, список захваченных врагами трофеев с трудом укладывался в сознании и в привычных математических знаках. Враг захватил большую султанскую печать и шатер повелителя Османской империи, что было делом воистину неслыханным. Сумерки сгущались над волнами Тисы и душой султана. И даже присутствие юной Хафиссе-Кадын-эфенди, сопровождавшей своего повелителя уже в третьей военной кампании, не могло уменьшить тяжесть камня, лежащего на сердце. С уцелевшей от беспощадной бойни частью кавалерии потрясенный случившимся Мустафа направился в Тимишвар. Войну, на которую уже не было ни сил, ни средств, надо было как-то завершить.

Как все начиналось

Судьбе было угодно, чтобы султан Мустафа II стал четвертым правителем Блистательной Порты в течение шедшей уже пятнадцатый год войны. Один из его недавних предшественников, Мехмед IV, слишком доверившись своему Великому визирю Кара-Мустафе, с легкостью начал конфликт, оказавшийся долгим и кровавым. Мустафе же выпала нелегкая роль его заканчивать, будучи проигравшей стороной. Ко второй половине XVII столетия Османская империя была все еще могучим государством, чья территория раскинулась на просторах Европы, Азии и Африки. Султаны, безусловно, входили в число всегда немногочисленной прослойки сильных мира сего, хотя сила их неуклонно убывала, уступая место декоративному блеску и великолепию роскоши.

Армия повелителей Стамбула и всех правоверных по-прежнему пугала своим количеством, но начала разочаровывать качеством. Властители все еще огромной страны на протяжении второй половины XVII века уже не удивляли разнообразием талантов и способностей, особенно в ведении государственных дел, унаследовав от славных предков лишь амбиции. Большую роль при дворе играли Великие визири, чья власть становится безграничной и все менее контролируемой.

В 1676 г. выходец из могущественной придворной династии Кёпрюлю, представители которой будут мелькать в документах и хрониках вплоть до начала XVIII века, Кара-Мустафа занимает фактически второй пост в государстве. Проявивший себя как весьма недурной администратор, Кара-Мустафа вполне определенно стремился еще и к военной славе, желая утвердить себя в качестве опытного полководца при внимающем его мнению султане Мехмеде IV.

Ситуация, на первый взгляд, располагала к этому. Венгрия – пограничный регион, поделенный между Турцией и Габсбургами, – являлась кризисной для обеих империй. Набиравшее силу распространение протестантизма в Европе вызывало со стороны католических властителей Священной Римской империи традиционную нетерпимость, которая, в свою очередь, весьма контрастировала с относительной веротерпимостью турок. Беспощадность императора Леопольда I в борьбе с венгерским кальвинизмом вызывала серьезные опасения у части местной знати, перешедшей в протестантизм. Лидер протестантской партии Имре Тёкёли решил искать защиты у могущественного соседа, Османской империи, и в 1682 г. признал себя ее вассалом в обмен на помощь и покровительство.

Кара-Мустафа лично для себя видел выгоду в стремительно затягивающемся венгерском узле противоречий, и поэтому, когда в Стамбул прибыли послы Священной Римской империи для продления мирного договора, подписанного в 1664 г., их ждал вежливый, но по-восточному изворотливый отказ. Не особо посвящая в детали Мехмеда IV, Великий визирь решил вмешаться в венгерский кризис и нанести болезненный удар старому и сильному врагу – империи Габсбургов.

Если бы протеже клана Кёпрюлю знал, во что обойдется Блистательной Порте удовлетворение его слабости к военно-стратегическим инициативам, он провел бы всю оставшуюся и, возможно, весьма продолжительную жизнь, с удовольствием ныряя лишь в глубины интриг Топкапы. Однако в начале 1683 г. будущее Порты и его, Кара-Мустафы, личное будущее и карьера виделись Великому визирю в самом радостном и оптимистическом свете. Мехмед IV был бы рад не вмешиваться в столь сложное хитросплетение венгерских проблем, любезно предоставляя их решение Габсбургам, однако Кара-Мустафа настроился на силовое вмешательство. Его активно поддержал командующий янычарского корпуса Мустафа-паша, утверждая, что его люди рвутся в бой. Не в последнюю очередь высокий уровень оптимизма поддерживался и за счет интенсивной деятельности посольства Его католического Величества Людовика XIV, который в своей борьбе против не менее католического императора был готов договариваться даже с далекими от католицизма турками.

Жребий был брошен, и Османская империя вступила в одну из самых тяжелых и затяжных войн в своей истории. В марте 1683 г. турецкие войска начали движение на север, в мае они подошли к Белграду, а 14 июля турецкая артиллерия начала обстреливать укрепления Вены. Кара-Мустафа был как никогда близок к триумфу: еще бы, столицу империи не удалось взять даже самому Сулейману Великолепному. Великий визирь действовал не спеша и размеренно, будучи полностью уверен в своих немалых силах.

В столь критическом положении первым, кто пришел на помощь Габсбургам, была Речь Посполитая, которой в недавнем прошлом от турок немало досталось. Остальные христианские государи пока что ограничивались глубокомысленными и иногда даже искренними вздохами, выражающими сочувствие. Пока Кара-Мустафа закапывался в землю у Вены, объединенная польско-имперская армия под командованием Яна Собеского внезапно оказалась в непосредственной близости осажденной столицы.

В произошедшем под ее стенами сражении 12 сентября 1683 г. турецкие войска были полностью разгромлены и бежали. Кара-Мустафе удалось вырваться буквально из-под польских сабель и пик. Находившийся в Белграде Мехмед IV немедленно потребовал к себе Великого визиря для объяснений, однако тот применил нехитрую уловку: сказался больным. Переведя дух, Кара-Мустафа начал казнить тех, кто, по его мнению, довел дело под Веной до поражения, и начал готовиться к кампании 1684 года.

Однако, как и у любого могущественного придворного, визирю при султанском дворе противостояло все более увеличивающееся в рядах войско недоброжелателей и завистников. После венской катастрофы оно стало пополняться еще быстрее. К сиятельным ушам султана стекались ручейки жалоб, доносов и высказанных между делом подозрений, которые, сливаясь в полноводные потоки, бурно достигали его слуха. Справедливо решив, что новые стратегические проекты Кара-Мустафы могут обойтись империи еще дороже, и желая успокоить возбужденную придворную оппозицию визирю, Мехмед IV этой фигурой решил пожертвовать. В Рождество 1683 г. Великий визирь без лишней суеты был задушен в Белграде.

Его многочисленные противники торжествовали, радостно потирая ладони в ожидании традиционного «вот теперь-то все обязательно наладится!». Более скептически настроенные личности лишь покачивали головами – султан, конечно, мог передушить множество своих высокопоставленных придворных, однако это не могло помочь Порте вырваться из набиравшей обороты войны. Войны, наполненной редкими победами и многочисленными поражениями, начатой неудачно и законченной еще хуже. А пока Стамбул ждал вестей – и вести эти были откровенно дурными.

Священная лига

В феврале 1684 г. командующий войсками в европейской части империи Текирдаглы Бекри Мустафа-паша сообщил в столицу, что неверные объединились в целую коалицию против Блистательной Порты, назвав ее Священной лигой, – впрочем, не в первый раз. По инициативе папы Иннокентия XI, влекомые возникшей на тот момент общностью политических интересов, соглашение о совместной борьбе против Турции в австрийском Линце подписали ее старые и проверенные враги: Священная Римская империя, Венецианская республика и Речь Посполитая. Заинтересованность в подобном союзе проявляло Московское государство и некоторые другие европейские страны. Империя должна была действовать против турок, прежде всего, в Венгрии и в бассейне Среднего Дуная, Польша направляла свой удар, стремясь заполучить Подолию и Валахию. Сферой ответственности венецианцев традиционно были восточная часть Средиземного моря, Далмация и Греция.

Собравшимся на экстренный военный совет в Эдирне, который был на тот момент неким аналогом Ставки верховного главнокомандования, османским государственным деятелям было отчего потеребить бороды. Османская империя оказалась перед безрадостной перспективой ведения боевых действий на широком фронте – от Черного до Средиземного морей – с полным напряжением всех своих уже далеко не безграничных военных и финансовых сил. Решено было принять Священную Римскую империю за основного противника и сосредоточить главные военные усилия на Сербии и Венгрии. После венской катастрофы всесильное семейство Кёпрюлю оказалось в тени, и на должность Великого визиря был назначен Кара Ибрагим-паша из «партии» противников этого все еще могущественного клана. Как показали дальнейшие события, подобная рокировка Османской империи на пользу не пошла.

Воодушевленные блестящей победой у Вены, имперцы перешли в наступление, к которому османская армия, еще не оправившаяся от прошлогоднего разгрома, готова не была. Болезненным ударом для турок было оставление ими Эстергома – этим городом Порта владела с 1543 г. Войска Габсбургов значительно продвинулись вглубь Венгрии – пали Вац и Вышеград, две важнейшие в военном отношении крепости. Буда была осаждена, но турецкий гарнизон сумел удержать этот город. Османские войска в этом регионе оказались сильно потрепаны и дезорганизованы.

Войну туркам объявила и Венеция. При поддержке Мальты и Тосканы республика снарядила флот, отдав его под командование Франческо Морозини. При деятельной поддержке корсаров, в первую очередь греческих, венецианцы высадились в Албании и Боснии, устраивая набеги на вражеские гарнизоны. Первая кампания Священной лиги и второй год войны для Османской империи прошел весьма печально. В 1685 г., перебросив свежие войска на север своих европейских владений, турки смогли отвоевать Вац, но попытка вернуть Эстергом закончилась провалом. Неважным было положение и в Греции. Энергичный Морозини высадился в Морее и практически очистил ее от турок, заслужив от местного населения почетное прозвище «Пелопоннесский».

Все эти события не могли не вызвать горячего одобрения во многих европейских столицах – на этом этапе войны политический рейтинг Священной лиги был высок как никогда. В Эдирне, где никак не могли привыкнуть к потоку плохих новостей, начали проявлять озабоченность. Великий визирь Кара Ибрагим-паша был милостиво освобожден султаном от столь обременительной должности с рекомендацией отправиться в паломничество к святым местам от греха подальше. Вместо него второй пост в империи занял Сары Сулейман-паша.

Истинной причиной отставки Кара Ибрагима-паши (кроме желания совершить паломничество) была отвратительная организация снабжения турецких войск, с которого кормилось некоторое количество друзей и родственников Ибрагима-паши. Великий визирь и без того обладал обширными поместьями, и поэтому, чтобы приземленные мысли об их сохранности и благоустройстве не беспокоили бывшего визиря в его паломничестве, всю его собственность конфисковали в казну. Потом, по зрелом размышлении, отправили несостоявшегося паломника под надзор компетентных органов на остров Родос.

В начале 1686 г. в присутствии султана состоялось расширенное совещание, на котором кроме военачальников и высших сановников присутствовали представители духовенства. Атмосфера мероприятия была тревожной. Война начала приносить неизбежные убытки не только в военной, но и в политической и экономической сфере. Противник атаковал со всех сторон, и осторожно высказанное мнение, что Великий визирь должен возглавить действующую армию, а султан – отбыть в Стамбул для возвращения поданным спокойствия и уверенности, не выглядело таким уж дерзким. Новый Великий визирь Сулейман-паша должен был отправиться в Венгрию и лично возглавить армию. Ему были даны широкие полномочия, кредит султанского доверия, и на особой личной аудиенции Мехмед IV передал визирю знамя пророка, чтобы подчеркнуть важность момента и тяжесть возлагаемого на него бремени ответственности.

Прибыв из Эдирне в Стамбул, султан нашел свою столицу голодающей. Из-за действий корсаров и венецианского флота подвоз провизии из провинций стал затруднительным. Цены на основные продукты питания взлетели выше минаретов Айя-Софья. Положение населения, жившего в глубине Малой Азии, было еще хуже. Блеск Порты основательно потускнел. Двор с нетерпением ждал вестей из Венгрии, где пополненная новыми воинами армия должна была, наконец, отбросить ненавистных имперцев в глубину их несуразного лоскутного государства. И вести в конце концов пришли.

Вопреки всем надеждам, наступление войск Леопольда I остановить не удалось. Буда, успешно отразившая приступ двумя годами ранее, 2 сентября была взята. Все три попытки ее деблокировать не привели к успеху. Радость победителей прочно смешалась с их яростью, и гарнизон Буды был вырезан полностью, вместе с его командующим. Этот город находился в руках Османской империи с 1526 г., и его потеря была еще более болезненной, нежели падение Эстергома. В полном хаосе турецкая армия откатилась к Белграду.

Сулейман-паша, несмотря на поддержку султана, оказался плохим военачальником, но не лишенным здравого смысла политиком. Находясь фактически на передовой, он мог составить более четкую картину происходящего, чем стамбульские мудрецы. Поэтому Великий визирь решил проявить инициативу и без санкции сверху провести зондаж на предмет мирного соглашения с императором Леопольдом, которому и написал неофициальное, но вежливое письмо. Габсбурги не были бы тем, кто они были, если бы сразу включились в процесс «конструктивного диалога и мирного урегулирования». Император продемонстрировал вполне отменный аппетит, который приходит во время еды, пускай и военно-политического характера. Визирю холодно ответили, что вопрос о мире будет рассматриваться только в случае получения письма от самого султана. Кроме того, члены Священной лиги поклялись между собой не заключать мира с врагом, но на этот пункт при удобном случае можно было и наплевать с высоты венского бастиона Лёбель или откуда-нибудь повыше.

Война продолжилась. Турки знали, что Габсбурги желают прибрать к рукам Венгрию, поляки совершенно не против возврата Подолии, а скромные венецианцы грезят о Крите. Такие мечты в Стамбуле считались запредельно вредными, и война продолжалась.

И снова переворот

Война набирала обороты – солдат у империи хватало, но вот обеспечить им своевременную выплату жалования оказалось куда как нелегко. Бунта собственной армии султан опасался не меньше, чем появления Леопольда I в собственном гареме. Начались поборы: в 1686 г. был введен «специальный сбор на войну», который должно было выплачивать и духовенство, ранее освобожденное от налогов. Население, уже и так обнищавшее, «жертвовало» на войну неохотно, поэтому к процедуре были привлечены вооруженные надзиратели. Ведал всем этим процессом заместитель Великого визиря, в чей дом и стекались собранные средства. В народе были уверены, что это скромное строение обладало воистину волшебными свойствами – большая часть собранных «пожертвований» исчезала там таинственным образом.

Недовольство войной и поборами росло. Вести с фронта тоже были неутешительными. В кампанию 1687 г. Франческо Морозини взял Афины, сильно повредив при этом античный Парфенон. Венецианский флот хозяйничал в Эгейском море. События в Венгрии приняли угрожающий характер. 12 августа 1687 г. османская армия потерпела сокрушительное поражение под Мохачем от армии Карла Лотарингского. Этот разгром был вдвойне унизительным, поскольку почти на этом самом месте в 1526 г. Сулейман Великолепный одержал победу над венграми. Теперь практически вся Венгрия находилась в руках имперцев. Следующей их целью был Белград.

Потрепанные войска Сулеймана-паши отступали и 27 августа достигли переправы через Дунай у Петроварадина. Во время форсирования водной преграды разразилась буря, которая привела в смятение и без того находившихся не в самом лучшем настроении солдат. Перебои с поставками провианта и выплатой жалования (вопреки кампании по «пожертвованиям») вместе с поражениями переполнили чашу терпения. Войска вышли из повиновения, и их представители потребовали у Великого визиря отдать свою большую печать и знамя пророка. Сулейман-паша был вынужден бежать вместе с приближенными, прихватив с собой бесценную реликвию. Новым командующим армия выбрала престарелого Сиявуш-пашу из числа пользовавшихся доверием командиров.

От лица мятежников была написана обширная петиция к Мехмеду IV c перечислением всех многочисленных тягот, главными из которых было отсутствие провианта и содержания. Султан в свою очередь потребовал от армии повиновения и приказал оставаться на зимовку в Белграде. Возмущенные мятежники решили идти непосредственно на Стамбул, чтобы уже там решить все возникшие и появляющиеся по ходу вопросы – при необходимости силовым путем. Армия двинулась маршем на столицу. Все попытки ее остановить потерпели неудачу. Их не удержало ни назначение Сиявуша-паши Великим визирем, ни, наконец, присланная голова казненного Сулеймана-паши.

Инерция движения мятежников была велика, а Стамбул – все ближе. Теперь они требовали сместить султана. Чтобы не доводить ситуацию до окончательного взрыва, осенью 1687 г. Мехмед IV дал согласие на свое отречение в пользу брата. Вскоре новый султан под именем Сулеймана II занял трон. Войска удалось успокоить, только выплатив им с большим трудом добытую девятимесячную задолженность. Бунт армии в самый разгар войны дорого обошелся Османской империи – их противники практически беспрепятственно занимали одну турецкую крепость за другой, ведь оказать помощь их гарнизонам было попросту некому.

Подготовка к кампании 1688 г. была сорвана. Денег в казне уже практически не оставалось. На фронте продолжалась череда неудач: в сентябре 1688 г. после месячной обороны пал Белград, который долгие годы являлся главной базой турецкой экспансии на Балканах. После падения этого города логично было бы двигаться на Стамбул, однако в ход войны с Османской империей вмешались иные обстоятельства. Людовик XIV, решив, наконец, узнать, насколько отсырел порох в мушкетах своих солдат, нарушил ранее заключенное перемирие со Священной Римской империей и вторгся в германские земли. Началась война Аугсбургской лиги, и тяжесть военных усилий Леопольда I плавно перетекла на Запад. Вполне возможно, это обстоятельство помогло Османской империи избежать военного краха именно в этот год.

Визири и султаны

Череда не прекращающихся военных и политических неудач заставила вновь совершить кадровые перестановки. Из опалы в 1689 г. был извлечен Фазыл Мустафа-паша из клана Кёпрюлю – на пост Великого визиря. Он провел реформу финансов и привел в порядок потрепанную армию. Результаты этой деятельности вскоре сказались на военных действиях – в 1690 г. османам удалось отбить ряд крепостей в Венгрии и Сербии. В октябре этого же года ими был вновь занят Белград.

Проблеск надежды оказался, впрочем, недолгим. В 1691 г. Османскую империю подстерегали новые напасти. В июне 1691 г. скончался болезненный Сулейман II, в августе того же года в кровопролитном сражении при Сланкамене турецкая армия была разбита, а сам талантливый военный и политический деятель Фазыл Мустафа-паша был сражен пулей в глаз. Больше на протяжении всей этой порядком затянувшейся войны у Турции не было политиков и полководцев такого уровня.

Новый султан Ахмед II, подобно своему предшественнику, правил недолго, скончавшись в 1695 г. Боевые действия шли с переменным успехом, в Венгрии позиции турок постепенно слабели, но они по-прежнему удерживали Белград. Еще один новый султан Мустафа II, влекомый желанием восстановить пошатнувшуюся славу своей страны, лично встал во главе армии. Однако его желания не подкреплялись соответствующими талантами. Попытки добиться успеха в кампании 1695 и 1696 гг. не привели к желаемому результату. Большие надежды султан возлагал на 1697 год – его армия была пополнена свежими силами, в том числе контингентом крымского хана. У него не было четкой цели кампании, а с тогдашним Великим визирем, Элмасом Мехмедом-пашой были непростые отношения. Против них действовал один из лучших полководцев своего времени, который не упустил своего шанса.

Зента

В кампанию 1697 г. султан Мустафа II все еще надеялся повернуть ход уже почти проигранной войны вспять. Выступив из Эдирне, он в начале августа подошел к Белграду. Под его командованием было, по разным оценкам, от 105 до 135 тыс. человек, из них непосредственно боеспособных войск 50–60 тысяч. Четких взглядов на ведение кампании не было, и на состоявшемся военном совете мнения приближенных султана разделились. Часть из них советовали остаться в Трансильвании и оказать поддержку находившейся в опасности крепости Тимишоара, вторые ратовали за наступление в сторону находившегося в руках австрийцев Петроварадина. После долгих споров была принята вторая точка зрения.

Узнав о намерениях противника, командующий союзными войсками принц Евгений Савойский начал спешно стягивать к Петроварадину разбросанные тут и там свои и союзные войска. Это была первая кампания под знаменами Габсбургов ставшего впоследствии знаменитым принца Евгения. Его армия, насчитывающая от 50 до 55 тыс. человек, была многонациональной, включала в себя немцев, австрийцев, венгров, сербов. Финансирование войск было неудовлетворительным – принц Евгений был вынужден потратить на ее снаряжение часть своих личных средств.

Тем временем Мустафа II подошел к неприятельскому лагерю, который, к досаде турок, оказался сильно укрепленным и готовым к обороне. 9 сентября 1697 г. султан решил отступить к Тисе, чтобы, перейдя на ее левый берег, вторгнуться в Верхнюю Венгрию, в которой почти не было имперских войск. Савойский не мог позволить врагу осуществить подобный замысел и поэтому двинулся вслед за ним. 11 сентября имперцы обнаружили вражескую армию в момент организации переправы. Мустафа II с частью конницы и тяжелой артиллерии уже успел переправиться, а основная часть турецкой армии все еще находилась на правом берегу Тисы.

Не пользующемуся расположением султана Великому визирю Элмас Мехмеду-паше было приказано либо организовать переправу армии, либо ожидать позорной казни. В его распоряжении была большая часть пехоты, не стойкая в обороне татарская конница и около 100 полевых орудий. Располагавшийся на правом берегу турецкий лагерь представлял собой большой полукруг, защищенный двумя рядами полевых укреплений и повозками, скрепленными между собой цепями, – аналогом европейского вагенбурга. Левый фланг примыкал непосредственно к реке, а на правом достроить укрепления не успели.

Утром 11 сентября разъезд венгерской кавалерии захватил в плен Джаззара-пашу, проводившего рекогносцировку. От высокопоставленного пленника принц Евгений узнал о тяжелом положении вражеской армии, трудных взаимоотношениях между султаном и Великим визирем и принял решение дать сражение немедленно. Пока к месту предстоящей битвы спешным маршем подтягивалась пехота, имперский командующий, взяв шесть драгунских полков, внезапным броском оказался неподалеку от турецкого лагеря. Попытка контратаки татарской конницы хана Шебас-Гирея была без труда нейтрализована, а сами татары обращены в бегство. Подошедшая вскоре армия расположилась в две линии, обхватывая неприятельский лагерь полукольцом.

Левым флангом командовал генерал Рабютен, правым – граф Шеренберг, в центре руководил непосредственно сам принц. На оконечностях флангов были оборудованы две сильные батареи, которые должны были обстреливать уже поврежденную от нарастающего смятения турецкой армии переправу. Принц решил покончить с врагом до наступления темноты. Когда он готовился давать сигнал к атаке, ему доложили, что из Вены прибыл гонец со срочным письмом. Решив отложить чтение послания на потом, Евгений Савойский отдал приказ к атаке.

В 16 часов 30 минут имперские орудия открыли интенсивный огонь по вражескому лагерю. Левое крыло армии преодолело не очень настойчивое сопротивление уже битых в этот день татар, и, пользуясь тем, что в этом месте турецкие укрепления не были достроены, имперцы ворвались в лагерь. Не менее успешно развивалось наступление на правом крыле и в центре. Везде позиции османов были прорваны, сопротивление сломлено, и имперские войска проникли вовнутрь оборонительного периметра армии Мустафы II.

Дольше и упорнее всех сопротивление оказывали янычары. Еще в начале сражения, видя всю серьезность положения, от которого крепко отдавало безнадежностью, Элмас Мехмед-паша приказал хану Шебас-Гирею с отборными людьми занять позицию возле входа на мост и препятствовать бегству пехоты, тем самым стимулируя ее упорное сопротивление. Однако когда войска принца ворвались в лагерь, находившиеся там войска охватила паника, и они бросились к мосту. Пытавшийся остановить бегущих, Великий визирь был убит, «заградотряд» из татар оказался смят, и тысячи людей бросились на мост, давя и сбрасывая друг друга в воду.

В довершение катастрофы войска генерала Рабютена прорвались к переправе, которую уже никто не защищал. Путь к отступлению был перекрыт, и началась бойня, где не было места милосердию, поскольку и сами турки не страдали избытком этого чувства в отношении христиан. Около 20 тыс. человек из числа турецкой армии были убиты, примерно 10 тыс. утонули в Тисе. Имперцам достались колоссальные трофеи в виде девяти тысяч повозок обоза, несколько десятков тысяч верблюдов, почти сто орудий и большое количество другого имущества, включая печать Великого визиря, никогда прежде не достававшуюся врагу, и султанский шатер.

С наступлением сумерек Евгений Савойский вывел свои утомленные войска из опустошенного турецкого лагеря. Ухудшающаяся погода и наступившая темнота не позволили ему организовать преследование. Во вскрытом им, наконец, послании из Вены содержалось требование не делать резких движений и следовать оборонительной стратегии. Но было уже поздно – столь «мудрому» указанию командующий не последовал. Уничтожение огромной вражеской армии обошлось в 500 человек убитыми и ранеными.

Катастрофа под Зентой лишила Османскую империю даже призрачного шанса закончить войну более-менее успешно. Хотя боевые действия продолжались еще почти два года, но теперь противники Стамбула не были столь неуступчивыми в деле заключения мира. Предстоял нелегкий дележ испанского наследства – король Карл II, страдающий целым списком заболеваний, умирал бездетным. В 1699 г. был заключен Карловицкий мир, лишивший Блистательную Порту внушительной части ее европейских владений. Венгрия отошла к Священной Римской империи, Подолия переходила к Польше. Венеция получала территориальные уступки на Пелопоннесе и в Далмации. Османская империя просуществует еще почти два века, часто воюя с новым главным противником, – крепнущая Россия готовилась вновь выйти в Черное море, но это уже новый век, новые войны и следующая история.

Автор: Денис Бриг.

Исторические события:

• Карловицкий мирный договор 26.01.1699.